РЕДКОСТЬ.ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА.БЕЛОГВАРДЕЙЦЫ.БЕЛЫЙ ЮГ РОССИИ.РОСТОВ-на-ДОНУ.Новый жанр "ПЕСНИ УЛИЦЫ".Старинные ноты:АННА СТЕПОВАЯ.ПЕСНИ УЛИЦЫ.УТОПЛЕННИЦА (Бедная, бедная): Для ф.-п. с надписанным текстом / Мотив и слова записаны Анной Степовой. - Ростов на Дону :собственность издателя,Андрей Дидерихс,нотопечатня и типо-литография Г.М.Пуховича, б.г.(1918г) - 3 стр.Формат:33.8на23.7см. Состояние на фото,доставка лота в другой регион-почта России. ДЛЯ СПРАВКИ: АННА СТЕПОВАЯ-эстрадная певица,основательница и первая исполнительница песен жанра "ПЕСНИ УЛИЦ",первая исполнительница "Бубенцов" и знаменитых "Ботиночек",любовница белогвардейского генерала Николая Николаевича Шиллинга(ближайшего помощника ген.Деникина),вместе с ним уехала за границу в 1920г.Мода на «песни улицы» возникла на подмостках Российской империи в 1916 году. Тогда на эстраде взошла звезда молодой артистки по имени Анна Степовая. Начинала она с романсового репертуара (по некоторым сведениям была первой исполнительницей романса «Бубенцы» на стихи Александра Кусикова, с которым у нее был страстный роман), однако вскоре, познакомившись с поэтом и композитором Николаем Тагамлицким, стала выступать в жанре «песни улицы». С большой долей вероятности можно утверждать, что идея создания нового «бренда» принадлежала именно Тагамлицкому, потому что он активно сочинял такие музыкальные «картинки» из жизни городских низов и ему была необходима не только певица для их исполнения, но и оригинальное название жанра для привлечения публики. Самым известным произведением Тагамлицкого можно назвать песню «Трошка», входившую в репертуар Петра Лещенко, в дальнейшем — Майи Розовой, а недавно вновь записанную Инной Субботиной. В 1918г. в Ростове-на-Дону и в Петрограде выходит большая серия нотных сборников под общим названием «Песни улицы».Об Анне Степовой известно мало,но она фигурирует в воспоминаниях Максимилиана Волошина,Шульгина,в мемуарах Мариам Ароновны Торбин (1904–1987)(мемуары просоветские).Романс "БУБЕНЦЫ".Вряд ли молодой, амбициозный, но мало кому известный военком г. Анапы Александр Кусиков (настоящая фамилия Кусикьянц), отправляясь зимой 1917/1918 года в Москву, мог предположить, что всего через несколько месяцев его имя появится на нотной обложке романса, который сразу же обретет бешеную популярность и зазвучит по всей стране.В Москве в это время проживала его сестра Тамара, балерина, вышедшая замуж за начинающего композитора Александра Романовича Бакалейникова, одного из пяти одаренных братьев-музыкантов. Он работал музыкальным руководителем пока еще не закрытого новой властью частного Никольского театра И.Г. Трабского, примерно с середины 1917 года арендовавшего помещение ресторана, расположенного во дворе гостиницы «Славянский базар» на Никольской улице.До октябрьских событий заведение, несмотря на военное время, не бедствовало. Талантливый режиссер Театра Корша А.П. Петровский подрабатывал у Трабского постановкой одноактных пьесок-однодневок на актуальные темы, после которых публику развлекали танцоры, рассказчики и юмористы. Завершал программу, как правило, сольный концерт какого-нибудь певца-гастролера. В сентябре их оказалось двое: известный исполнитель интимных песенок и романсов Владимир Сабинин и Анна Степовая — восходящая эстрадная звезда, создательница жанра так называемых песен улицы.Певица была молода, хороша собой, о ее выступлениях писала пресса; каждый вечер зал был полон. Трабский был готов продлить с ней контракт еще на месяц, но нарастающая социальная напряженность и приближение осенних холодов не позволили певице задержаться: в начале октября она отправилась с гастролями по южным городам. Правда, к началу апреля артистка обещала снова приехать в Москву и дать в Никольском театре несколько концертов, но до этого было еще так далеко!Тем не менее Бакалейников, зная от Тамары о поэтических увлечениях ее брата, по приезде в Москву энергично включившегося в литературную жизнь, предложил ему поучаствовать в подготовке музыкального подарка Анне Степовой — написании романса, который мог бы положить начало их творческому сотрудничеству. Кусикову, однако, было не до того, он был занят подготовкой первого поэтического сборника на свою любимую восточную тему. Приезд в конце марта певицы все изменил. Александр Борисович неожиданно увлекся этой женщиной, и в считанные дни «подарок» был готов. К ее второму концерту в Никольском театре «Бубенцы» с портретом Анны Степовой на обложке вышли отдельной тетрадью в частном издательстве Р.Р. Песслер.Между тем общественная атмосфера в городе стремительно ухудшалась. Стали закрывать частные издательства, активизировалась деятельность карательных органов. Людям стало не до развлечений. Степовая уехала в пока еще независимую Украину, забрав с собой ноты «Бубенцов», но, вопреки ожиданиям авторов, так и не сделав их своим коронным номером. Таковым, как показало ближайшее будущее, стала одна из «песен улицы» под названием «Ботиночки». В 1920-м певица и вовсе эмигрировала. Но российской публике, ностальгирующей по прежней жизни с ее «тройками», «ямщиками», «искристым снегом», а главное — «с тем, что прошло и никогда не настанет», новинка пришлась по душе. К счастью, цензура поначалу оказалась к ней милостива. С 1918 по 1928 г. только в Москве вышло не менее пяти нотных изданий «Бубенцов».ВОЛОШИН в книге «Путник по вселенным», описывая события августа 1919 года в Крыму, пишет: «В день приезда (…) из Екатеринодара в Феодосию я был у Новинского весь день. У него тогда жила певица Анна Степовая, которая прекрасно пела популярную в те времена песенку: «Ботиночки». Под эту песенку, сделанную с большим вкусом, сдавались красным один за другим все южные города: Харьков, Ростов, Одесса. В Степовую был влюблен одесский главнокомандующий генерал Шнейдер» (ошибка, на самом деле – генерал Шиллинг).ВОЛОШИН -ДНЕВНИК(1932г.):"В день приезда Маркса из Екатеринодара в Феодосию я был у Новинского весь день. У него тогда жила певица Анна Степовая, которая прекрасно пела популярную в те времена песенку: "Ботиночки". Под эту песенку, сделанную с большим вкусом, сдавались красным один за другим все южные города: Харьков, Ростов, Одесса. В Степовую был влюблен одесский главнокомандующий генерал Шнейдер(ШИЛЛИНГ-5 августа 1919 года генерал Шиллинг Н. Н. был назначен главнокомандующим Таврической губернии. 13 августа он прибыл из Феодосии в Керчь). Меня Новинский уговорил остаться у него, чтобы познакомиться со Шнейдером, который хотел узнать мои стихи о России, которые уже были в те времена известны, но он еще их не читал. А вечером я должен был читать стихи на вечере в Яхт-Клубе, который устраивали местные офицеры в честь Шнейдера.
Так что мы пробыли с генералом все время после обеда. Это было после обеда с Марксом, о котором после распространили такие чудовищные слухи, как об антипатриотической демонстрации. И мы вечером отправились вместе со Шнейдером в Яхт-Клуб. Ко мне там сейчас же подошел Княжевич(Княжевич Владимир Антонинович -- предводитель дворянства Феодосийского уезда, камергер)и посоветовал дружески не читать стихов и удалиться, так как мое присутствие может вызвать враждебные демонстрации в связи с делом Маркса.
Я ушел, не говоря ни слова и не упомянув, что только что пришел сюда с генералом Шнейдером, который пришел сюда именно слушать меня. Мне очень понравилось, что меня-то и удаляют с вечера, чтобы не вызвать его негодования на мое присутствие, - в то время как он пришел именно, чтобы слушать меня3. Не могу сейчас припомнить, как звали ту девушку, что была в то время прислугой Новинского и подругой Анны Алек. Степовой. Она готовилась тогда в сестры милосердия. Помню, как-то А. А. Новинский привез ее в Коктебель и сказал: "Макс, мне бы хотелось, чтобы ты сделал с нею опыт ясновидения". Я отнекивался сначала. Потом согласился. Надо было в полночь удалиться в пустую комнату (это был мой кабинет в мастерской), и она смотрит в стакане налитом водой, в обручальное кольцо, лежащее на дне. Я мысленно задал вопрос, что со мною будет через 1/2 года? Это, значит, был вопрос о декабре 1920 года. Она недолго посмотрела в стакан и сказала: "Вот, посмотрите сами - страшно ясно видно. Вы живете на берегу какой-то большой воды - моря или реки. Против вас на стене зелень. Железная дорога проходит - видите, как паровоз бежит и сквозь дым вода блестит. Около Вас молодая женщина, и с ней ребенок. На Вас похож - верно, Ваш сын".
В тот момент я отнесся к этому ясновидению совершенно отрицательно. В то время - в декабре 1920 года - было страшное время. Шли сплошные расстрелы: вся жизнь была в пароксизме террора. Но спустя несколько месяцев, когда террор уже ослабел, а начинался голод, - я встретил на улице ту девушку - сестру милосердия, которая показывала тогда сеанс ясновидения, и только тут сообразил, что, в сущности, все так и было, как она видела. Но толкование было неверно. Дом был дом Айвазовского. Молодая женщина - Майя. "Мой сын" - Дудука, действительно несколько похож на меня4. Зелень - против моего окна была стена, густо завитая плющом. Железная дорога, действительно, ходила мимо окон, и блестело море, и проч.
Но все это имело другой смысл, чем представлялось и мне, и ясновидящей. Эта точность меня так заинтересовала, что я спросил сестру милосердия: "А Вы не могли бы посмотреть, что будет в городе через 3 месяца". Все в то время ждали в Феодосии "перемен". Одни ждали, что белые вернутся. Одни ждали прихода англичан, другие - французов. Словом, никто не ожидал, что серия ужасов, начавшаяся террором и продолжающаяся голодом, все растущим, потом будет продолжаться и развиваться. Через несколько дней я снова столкнулся с сестрой милосердия.
"Я смотрела, - прошептала она таинственно. - Перемена будет. На рейде - флот стоит: все иностранные корабли. В городе чужеземные войска в незнакомой форме. Много публики гуляет по Итальянской. Выстрелы раздаются. Но сражения нет".
И опять повторилась та же история: никакой перемены не было, но все элементы картины увиденной были налицо.
На рейде стояли многочисленные транспорты из Америки, привозившие кормовое зерно - кукурузу для Поволжья". Иностранная форма войск была новой униформой милиции, которая была наряжена в новую форму с английскими погонами, для регулировки уличного движения, которое у нас все заключалось в нескольких клячах, оставшихся на весь город и развозивших по оцепенелым улицам большие цинковые ящики с мертвецами, полуживыми, умершими от тифа, холеры, голода, которых свозили на кладбище, чтобы закопать в могилы." Мариам Торбин(жила при белогвардейцах в Феодосии-при Советах стала профессором,вступила в ВКП(б),оставила очень просоветские мемуары):"...…В 1919 году я была девочкой, младшей в семье.Лето 1919 года. Феодосийцам было трудно дышать. Город был перенаселен. Крохотная маленькая Феодосия стала столицей белогвардейского Российского государства.Мы из окон профучилища 12 ноября 1920 г. наблюдали, как под моросящим дождем в феодосийский порт прибывали белые отряды, сдавшие перекопские позиции Красной Армии...При белых лит.феодосийское общество преобразовалось во «ФЛАК»(ФЛАК — Феодосийский литературно-артистический клуб).При белых там можно было развлечься и послушать стихи Осипа Мандельштама.Но единственным местом, где интеллигенция города могла ежевечерне проводить свои вечера, был «ФЛАК» . Здесь выступали лучшие силы артистов и писателей. Нужное помещение для клуба «ФЛАК» было найдено в подвале дома маклера Исайя Рудмынского...Открытие «ФЛАКа» было очень торжественным. Именно здесь О.Э. Мандельштам впервые прочитал свое стихотворение «Феодосия». «ФЛАК» очень скоро стал привлекательным для феодосийцев. Большим успехом пользовалась здесь певица Анна Степовая, любовница генерала Шиллинга25 . Анна Степовая была простая русская женщина, но злая судьба бросила ее в лапы белогвардейского генерала, и, уехав с ним за границу, она вынуждена была по субботам выступать в ресторане и этим кормить своего битого генерала. Она не всегда получала гонорар у дирекции «ФЛАКа», жертвуя его на бедных. Песенки этой шансонетки пользовались большим успехом, и Самарин-Волжский часто вставлял в программу выступление Степовой. Особенно любили ее песенку «Зонтик», и, несмотря на ее фривольный шансонетный стиль, она пользовалась огромным успехом.С аукциона были проданы за огромную сумму ноты «Зонтика», и деньги опять пошли «для бедных». Они поступили в кассу подпольщиков(обманули добрую доверчивую Аню Степовую:давала деньги бедным,а присвоили их себе подпольщики-мои комментарии). Мандельштам тоже принимал участие в организации вечеров во «ФЛАКе» и пользовался большим уважением у Степовой. Она все надеялась, что Осип Эмильевич посвятит ей стихи, и подарила ему экземпляр нот «Зонтика», переписанный для нее поклонниками (такие экземпляры шли на продажу богатым торговцам-меценатам, не жалевшим для Анны Степовой денег). Осип Эмильевич вежливо поблагодарил Анну Степовую, подарок принял, но стихов ей не написал, к большому огорчению певицы. " Воспоминания ШУЛЬГИНА в связи с убийством нач.деникинской контрразведки Кирпичникова(взяточничество)-упоминаются Шиллинг и Степовая:"...А через несколько дней был убит начальник одесской контрразведки полковник Кирпичников...Это весьма плохо прикрытый «бунт» ... Отсюда только один шаг до убийства ближайших помощников главнокомандующего, вроде генерала Шиллинга или генерала Романовского... Генерал Шиллинг уцелел, а генерал Романовский погиб, как известно ...Громадная зала. Кафе Робина была набита народом...Рассуждения офицеров:"С трудом я нашел столик. Сейчас же и меня нашли. Нашлось неопределенное количество знакомых, которые подсаживались и, по русскому обычаю, начинали изливать свои горести.По странному совпадению — это иногда, бывает — у моего столика периодически сменялись Монтекки и Капулетти. Впрочем, это не совсем точно. Здесь было больше враждующих родов: столько, сколько штабов. А штабов ... имена их, ты, господи, веси ...— Он? Вы не можете себе представить! Это злой гений. Это удивительно. Непременно должен быть злой гений! Вот у генерала Деникина — Романовский, а здесь этот. Пока его не уберут, ничего не будет! Про Кирпичникова слышали? Вот и его бы туда же ...Подсаживается третий.— Я очень рад, что с вами встретился. Надо поделиться с вами некоторыми фактами, быть может, вам неизвестными. Вы, конечно, слышали про эту... певицу. Вот чрез нее идет открытое и грандиозное взяточничество. А генерал у нее пропадает. Что там делается! И потом... если бы только это одно, а ведь дело гораздо хуже. Он наклоняется ко мне ближе и шепчет что-то про одну высокопоставленную даму. В его рассказах перемежаются жиды, контрразведка, масоны. Осваг, спекулянты, штабы, большевики, Вера Холодная, галичане, Иза Кремер, городская дума, Анна Степовая ...
