ЖУКОВСКИЙ.НАЛЬ и ДАМАЯНТИ, рис.МАЙДЕЛЯ изд.ФИШЕРА СПб 1844г. ПРИЖИЗНЕННОЕ ИЗДАНИЕ

ЖУКОВСКИЙ.НАЛЬ и ДАМАЯНТИ, рис.МАЙДЕЛЯ изд.ФИШЕРА СПб 1844г. ПРИЖИЗНЕННОЕ ИЗДАНИЕ
Состояние: хорошее
номер лота 587273
Цена
155 860 руб.
2д. до окончания (31 Март 2024, 04:36:11)
Стоимость доставки оплачивает покупатель
  • Почта России (бандероль/посылка «заказная») 300 руб.
Местоположение: Санкт-Петербург
0 просмотров

РЕДКОСТЬ.Прижизненное издание В.А. Жуковского - перевод индийской повести "Наль и Дамаянти" (1844 г.). Жуковский В.А.Наль и Дамаянти, индейская повесть В.А. Жуковского,рисунки по распоряжению автора выполнены г. Майделем, СПб,изд.ФИШЕР,1844г.,201 стр.Из предисл.: "Наль и Дамаянти есть эпизод огромной индейской поэмы Магабараты; Этот отрывок... два раза переведен на немецкий язык; один перевод. Боппов, ближе к оригиналу; другой Рюккертов... я держался последнего..." Книга напечатана в привилегированной типографии Фишера в Москве на качественной бумаге, прописным шрифтом, необычна по технике издания: каждый лист оформлен мифологическими рисунками, виньеточными заставками. Повесть о Наль и Дамаянти - самая любимая из народных повестей в Индии, где верность и героическое самоотвержение Дамаянти так же известны всем, как у нас постоянство Пенелопы.СОСТОЯНИЕ НА ФОТО(на некоторых страницах временные пятна),доставка лота в другой регион-почта России. ДЛЯ СПРАВКИ:Жуковский, Василий Андреевич(1783-1852)-русский поэт, один из основоположников романтизма в русской поэзии, сочинивший множество элегий, посланий, песен, романсов, баллад и эпических произведений. Также известен как переводчик поэзии и прозы, литературный критик, педагог. В 1817—1841 годах учитель русского языка великой княгини, а затем императрицы Александры Фёдоровны и наставник цесаревича Александра Николаевича. Тайный советник (1841). Автор слов государственного гимна Российской империи «Боже, Царя храни!» (1833).В литературном отношении считал себя учеником Н. М. Карамзина. Участник литературного объединения «Арзамас» (с 1815 года), в 1818 году принят действительным членом Академии Российской. Вошёл в сонм первостепенных русских классиков, литературный наставник А. С. Пушкина. Реформатор русской поэзии, в число стихотворных размеров русского языка ввёл амфибрахий и белый пятистопный ямб. Усовершенствовал русский гекзаметр, автор классического перевода «Одиссеи» (1842—1846). В последние годы жизни(1841-1852)эволюция Жуковского-поэта в этот период шла в направлении, заложенном ещё в 1830-е годы — в изучении образцов эпоса. Важнейшим этапом на пути поэтической реализации собственной концепции эпоса для Жуковского стал «Наль и Дамаянти» — отрывок из древнеиндийского эпоса «Махабхарата». Он использовал переложения Ф. Рюккерта и академические переводы. А. Янушкевич делает вывод, согласно которому использование языка-посредника свидетельствовало, что восточный эпос для Жуковского не имел самодостаточного значения: он следовал и европейской, и русской традиции использования ориентализма для гуманистической проповеди. В «Нале и Дамаянти» Жуковский пытался с максимальной полнотой выявить этический пафос. Для этого служит и мотив длительного странствия, по ходу которого открываются человеческие муки. В свою очередь, страдания героев в драматической ситуации, в которую они поставлены, есть важнейшее средство выявления человечности. А. Янушкевич утверждал, что в переложении Жуковского впервые была убедительно заявлена тема возрождения, очищения, воскресения через страдание как содержательная основа эпоса.Наль 
и 
Дамаянти. 
В. А. Жуковского. Рисунки по распоряжению 
автора выполнены г. Майделем. 
Фишера. В 8–ю д. л. 201 стр.«Наль и Дамаянти» есть эпизод огромной индийской 
поэмы «Магабгарата», — эпизод, каких в ней довольно, и 
который представляет собою нечто целое. На немецком 
языке два перевода этой поэмы («Наль и Дамаянти»), один 
Боппа, другой Рюкерта. Жуковский переводил с 
последнего. О достоинстве его перевода нечего говорить. 
Легкость, прозрачность, удивительная простота и 
благородная поэзия его гекзаметра обнаруживают 
высокое искусство, неподражаемое художество. Это 
перевод вполне художественный, и русская литература 
сделала в нем важное для себя приобретение. 
Что касается до самой поэмы, она — индийская в 
полном значении слова. В ней действуют боги, люди и 
животные. Боги, как две капли воды, похожи на людей, а 
люди — ни дать ни взять — те же животные. Так, 
например, гуси играют в поэме такую роль, что без них не 
было бы и поэмы. И эти гуси говорят и мыслят точь–в– 
точь, как люди, а эти люди, в свою очередь, говорят и 
мыслят точь–в–точь, как гуси. Гуси здесь не глупее 
людей, а люди не умнее гусей. В этом выразился пантеизм 
Индии и все индийское миросозерцание. Бог индийца — 
природа; выше и дальше природы не простираются 
духовные взоры индийца. Поэтому, в его глазах, гусь или 
корова — такие же важные персоны, как и царь и герой,не говоря уже о простом человеке. Поэтому же индиец весь 
теряется в мировой субстанции и беден личностию. Ему 
легко отрываться от себя и погружаться, смотря на 
кончик своего носа, в созерцание божественного 
ничтожества. 
нелепость, дикость, сердечная теплота, пленительная 
наивность,а иногда и грандиозность его поэзии. Для нас, европейцев, 
эта поэзия интересна как факт первобытного мира, и мы 
не можем сочувствовать ее суеверию, ее уродливому 
пиэтизму, даже самым красотам ее. Это происходит от 
противоположности европейского духа с азиатским. В 
азиатском 
нравственном 
мире 
преобладает 
субстанциональное, 
безразличное 
и 
неопределенное 
общее — эта бездна, поглощающая и уничтожающая 
личность человека. Отсюда индийские религиозные 
самосожжения, 
самоуродования 
и 
всякого 
рода 
самоубийства ради блаженного погружения в лоно 
мировой жизни. Личность есть основа европейского духа, 
и потому в нем человек является выше природы. 
Сравните в этом отношении 
«Илиаду» с любою 
индийскою поэмою: какая разница! Мы читаем «Илиаду», 
как колыбельную песню человечества, по прекрасному 
выражению Гёте; но мы сочувствуем ей вполне, как 
своему собственному младенчеству, из которого развилась 
наша возмужалость. В «Илиаде» боги также принимают 
участие в делах людей, но о животных уже нет и помина. 
Боги эти прекрасны, и каждый из них — живое существо, 
имеет страсти, желания, характер, потому что каждый из них — личность. Человек играет такую высокую роль, что 
сами боги его не что иное, как апофеоза его же 
собственной нравственной природы. 
В 
«Нале и Дамаянти» нет характеров; все ее 
действующие лица — образы без лиц. Вот, например, 
характеристика Наля: 
Крепкий мышцею, светлый разумом, чтитель 
смиренный 
Мудрых духовных мужей, глубоко проникнувший в 
тайный 
Смысл писаний священных, жертв сожигатель 
усердный 
В храмах богов, вожделений своих обуздатель, 
нечистым 
Помыслам чуждый, любовь и тайная дума 
Дев, гроза и ужас врагов, друзей упованье, 
Опытный в трудной военной науке, искусный и 
смелый 
Вождь, из лука дивный стрелок, наипаче же славный 
Чудным искусством править конями, на коих он в 
сутки 
Мог сто миль проскакать — таков был Наль; но и 
слабость 
Так же имел он великую: в кости играть был 
безмерно 
Страстен. 
Какая же тут личность? Это описание идет равно ко 
всем добродетельным людям, гусям и змеям поэмы. Это 
просто — сказка; но сказка, имеющая важное значение 
исторического факта жизни великого племени, — 
наконец, сказка, изложенная поэтически. 

Смотрите другие мои товары
Похожие товары