Салонное фото.Размеры:паспарту-24.6на17см,само фото-13.9на9.5см.Фотоателье ЮПИТЕР,Москва,Арбат,25.Оборот информации не содержит.Состояние на фото,доставка лота в другой регион-почта России.На фото-ротмистр,шифровка на погонах 695:695-й пехотный НОВОГРУДСКИЙ ПОЛК.Для справки-Дата формирования: ПМВ, 4-я очередь, январь 1917 г.Входил в 174-ю пехотную дивизию (при 20-м армейском корпусе).Был направлен под СМОРГОНЬ,где принял участие в кровопролитных боях.СМОРГОНЬ называли РУССКИМ ВЕРДЕНОМ,говорили «Кто под Сморгонью не бывал, тот войны не видал».С сентября 1915 по февраль 1918 года через Сморгонь проходила линия русско-германского фронта. В результате позиционных боев 16-тысячный белорусский город превратился в руины. После 810-дневной обороны он практически перестал существовать. Газеты того времени называли его «мёртвым городом».Если бы в годы Первой мировой войны городам давали почетные звания, то небольшой белорусский городок Сморгонь, что в Гродненской области близ литовской границы, несомненно стал бы городом-героем. А как иначе? Восемьсот десять дней и ночей шли кровопролитные бои за Сморгонь, небольшую железнодорожную станцию, ставшую стратегически важным узлом.Дрались пехота, кавалерия, авиация, тяжелая артиллерия, химические войска. Десятки тысяч русских солдат и офицеров полегло под Сморгонью и не меньшие потери понесли войска кайзера. Наши солдаты говорили: «Кто под Сморгонью не бывал, тот войны не видал». Немцы называли Сморгонь «русским Верденом» и в память о тех жесточайших боях композитор Герман Блюме написал «Сморгонский марш».Однако еще раньше на сморгонской земле прозвучала иная музыка - композитор Михаил Огинский сочинил здесь всемирно известный полонез «Прощание с Родиной»...Но в годы Первой мировой гремела на сморгонской земле иная музыка – нескончаемая орудийная канонада. И цвет русской гвардии – преображенцы, кексгольмцы, волынцы, весь Гвардейский корпус сражались на рубежах реки Вилии и Оксны, что протекает через Сморгонь. Капитан Александр Кутепов, будущий белый генерал и галиполийский герой, не раз водил свой 2-й Преображенский батальон в атаку по-гвардейски: шеренгами, шагающими в ногу, смыкая ряды, всякий раз, когда кого-то выбивали пули. Сам шагал впереди, оглядываясь иногда – так ли, как надо, идут его бойцы...В боях под Сморгонью отличились: будущий Маршал Советского Союза и министр обороны СССР, пулеметчик 256-го Елисаветградского полка Родион Малиновский; вольноопределяющийся-артиллерист Валентин Катаев (его повестью «Белеет парус одинокий» зачитывалась потом советская детвора); будущий Маршал Советского Союза и начальник Генштаба РККА, а тогда - подполковник Борис Михайлович Шапошников; командир 14-й роты 6-го Финляндского стрелкового полка поручик Владимир Триандафиллов (впоследствии известный советский военный теоретик); прапорщик Генрих Эйхе (позднее командовавший войсками Минского района в 1921—1922 гг.); начальник штаба 64-й пехотной дивизии в 1915-м - полковник Михаил Дроздовский (в годы Гражданской войны генерал Добровольческой армии); Александра Толстая (дочь Льва Толстого); будущий писатель Константин Паустовский, оказавшийся под Сморгонью в качестве санитара.Был среди них и штабс-капитан 16-го Мингрельского гренадерского полка Михаил Зощенко (тот самый, что стал писателем-сатириком). Именно он рассказал потом о газовой атаке, предпринятой немцами под Сморгонью в ночь на 20 июля 1916 года.«Я выбегаю из землянки. И вдруг сладкая удушливая волна охватывает меня. Я кричу: «Газы! Маски!» И бросаюсь в землянку. Рукой я нащупал противогаз и стал надевать его. Вокруг меня бегают солдаты, заматывая свои лица марлевыми масками. В бинокль я гляжу в сторону немцев. Теперь я вижу, как они из баллонов выпускают газ. Это зрелище отвратительно. Бешенство охватывает меня, когда я вижу, как методично и хладнокровно они это делают. Я приказываю открыть огонь по этим мерзавцам. Я приказываю стрелять из всех пулеметов и ружей... Я вдруг вижу, что многие (наши) солдаты лежат мертвыми. Их — большинство. Я слышу звуки рожка в немецких окопах. Это отравители играют отбой. Газовая атака окончена... На моем платке кровь от ужасной рвоты...»Почти весь 254-й Николаевский полк погиб под Сморгонью, отражая газовую атаку. Правда, в ответ русские химики также провели по немецким позициям газобалонную атаку.Много раз упоминается Сморгонь в военных сводках того времени, в дневниках участников сражений, в мемуарных книгах… Но советским историкам велено было про Сморгонь забыть: война империалистическая, война бесславная, не наша война… Правда, можно было упоминать, что именно под Сморгонью Наполеон бросил свою армию и уехал в Париж, под Сморгонью же французы сжигали на кострах свои знамена. А то, что под Сморгонью 847 человек стали георгиевскими кавалерами, что там полегли сотни иных – безвестных – героев, об этом стыдливо умалчивали почти 90 лет.Кстати:Сформированные в России в 1917 году Женские батальоны смерти принимали участие в боевых действиях лишь однажды — в июле 1917 года под деревней Крево, что под Сморгонью, «Первая женская военная команда смерти Марии Бочкарёвой» стойко отбивала атаки перешедших в контрнаступление германцев.695-й полк принял участие в наступательной операции Смаргонь-Крево в июле 1917г."В 5 часов утра солдаты и офицеры 695-го пехотного Новогрудского полка со сморгонских позиций услышали грохот сотен орудий невиданной по мощи и силе артиллерийской подготовки.Южнее, до горизонта, сверкали орудийные вспышки, а в немецких траншеях рвались снаряды. Никто раньше не видел такого артиллерийского боя. Как барабанная дробь, усиленная в тысячу раз, били легкие батареи. Ревели гаубицы — было слышно эхо от выстрелов гигантских орудий. Трудно было разговаривать, в ушах стоял гул. В воздухе висели аэростаты наблюдения, над ними проносились самолеты, с которых по радио корректировался огонь артиллерии.В д. Белой, на командном пункте 28-го артиллерийского дивизиона данные авиации передавал артиллеристам расчет радиостанции из 25-го корпусного авиаотряда 20-летнего ефрейтора С. Красовского, уроженца Могилёвщины — будущего Маршала авиации.Только к вечеру стали отвечать немецкие орудия. С утра — вновь ураганный огонь русской артиллерии, и на следующий день — до позднего вечера.Руководил всей операцией с наблюдательного пункта 38-го армейского корпуса генерал-лейтенанта И. Добвор-Мусницкого командующий Западным фронтом генерал-лейтенант А. Деникин.К концу третьего дня артиллерийской подготовки немецкие позиции представляли полосу сплошного разрушения. Проволочные заграждения имели многочисленные проходы, местами были сметены полностью. Почти все окопы первой линии уничтожены, ходы сообщения завалены. Пулеметные гнезда и блиндажи разбиты, входы и амбразуры бетонных сооружений завалены землей и обломками бревен.22 июля после двухчасового артиллерийского обстрела в 7 часов утра стали слышны крики «Ура!» Ровную строчку вели пулеметы в шумной трескотне ружейных залпов. Это атаковала пехота.Через 15 минут дивизии 1-го Сибирского корпуса генерал-лейтенанта Е. Искрицского заняли первую линию траншей. Почти без потерь под прикрытием артиллерии вскоре были захвачены сначала восточная, а затем и западная опушки Новоспасского леса в десяти километрах южнее Сморгони. Были прорваны три линии неприятельских укреплений, впереди оставались лишь отдельные оборонительные узлы. Немецкая артиллерия была подавлена, в плен было взято 1400 солдат и офицеров противника, много пулемётов и несколько артиллерийских батарей.Через 20 минут после начала атаки войска 38-го армейского корпуса захватили костел и кладбище в Крево. Овладев кревскими укреплениями 175-я пехотная дивизия генерал-майора В. Смирнова дошла до Попелевичского леса и заняла д. Томасовка. Впереди была третья немецкая оборонительная линия.К вечеру говорили о том, что сибиряки захватили Новоспасский лес и прорвались до третьей немецкой линии, что женщины-ударницы «батальона смерти» смело пошли в атаку и в бою с ними были 75 офицеров и 300 солдат во главе с командиром 525-го пехотного Кюрюк-Даринского полка подполковником А. Ивановым. Когда немцы начали минометный обстрел, женщины растерялись и с потерями отошли назад — 30 из них было убито и 70 ранено.Хотя от немецких окопов мало что осталось, солдаты, не привыкшие к боям и грохоту орудий после нескольких месяцев затишья, бездеятельности и митингов, толпами покидали окопы, бросали пулемёты и уходили в тыл.Шел 1917г.,большевики проводили свою работу по разложению армии.23 июля артиллерийская подготовка не проводилась, атаки были прекращены. Две кавалерийские дивизии, предназначенные для развития успеха, так и не понадобились.Несмотря на блестящую подготовку, значительное превосходство в количестве войск и артиллерийских средствах — 184 русских батальона против 29 немецких, 900 орудий против 300 немецких, 138 русских батальонов первой линии против перволинейных 17 немецких, операция успеха не имела.Полки на передовой тянули лямку службы — немцы были рядом. Шла вялая перестрелка. Иногда «братались» - немецкие и русские солдаты выходили из окопов, встречались на нейтральной полосе. Война надоела всем. Но германские солдаты нигде не выходили из повиновения офицерам. Они «братались» только там, где им разрешали, и делали это под надзором своих командиров. В русские окопы немецкие офицеры и унтер-офицеры приходили с фотоаппаратами, снимали что хотели и где хотели и так, чтобы на снимках «вышли укрепления, пулемётные гнёзда и ходы сообщения».В тылу продолжались митинги и собрания. Дисциплина стремительно падала, все шло к полной анархии.Идея демократизации воюющей армии оказалась нереальной, войсковые командиры, солдатские комитеты и комиссары Временного правительства не могли остановить массовое дезертирство и оставление позиций без приказа.В конце августа 693-й пехотный Слуцкий полк, который стоял в резерве у д. Белой, отказался выходить на сморгонские позиции и менять 695-й пехотный Новогрудский полк. Все закончилось артиллерийской стрельбой по не подчинившимся, полк разоружили и расформировали.8 ноября в окопах узнали, что власть в Петрограде перешла к Советам, о Декретах о мире и земле.По распоряжению из Петрограда женский «батальон смерти» Марии Бочкаревой, находившийся на позициях у д. Белой, был расформирован, и женщины уволены с военной службы.30 Ноября Военно-революционный комитет Х-й армии приказал продолжать нести боевую службу, но огня по немцам не открывать — должны были начаться переговоры о перемирии.1 декабря жуткую картину увидели члены делегации Западного фронта, которые по ходам сообщения шли на передовую. Единственное, что уцелело в Сморгони — это выложенные булыжником мостовые. От домов мало что осталось. У костела, стоявшего на восточной окраине, держались две-три стены.4 декабря в местечке Солы представителями II-й, III-й и Х-й армий (руководитель делегации — рядовой 322-го пехотного Солигалицкого полка 81-й пехотной дивизии С. Щукин, член Военно-революционного комитета Западного фронта, большевик) перемирие было подписано.Боевые действия на всем протяжении фронта — от Видзы до Припяти приостанавливались на два месяца с 5 декабря. (Общее перемирие будет подписано в Брест-Литовске 15 декабря).Сражение у Сморгони закончилось, пушки перестали стрелять. Упоминания о ней ушли из боевых сводок. Но боевая служба продолжалась.Дисциплина ухудшалась, снабжение почти полностью нарушилось, дезертирство продолжалось. И солдаты, и офицеры уходили домой, чаще всего, просто не возвращались из отпусков. Окопы пустели с каждым днем.18 февраля 1918 года в 12 часов дня, когда истек срок заключенного двухмесячного перемирия, германские войска по всему фронту перешли в наступление. Сопротивление остававшихся русских частей было сломлено.Взяв Сморгонь, немцы пошли на Минск-Москву…Погибших в тот день, но не бросивших фронт русских солдат и офицеров похоронили вернувшиеся в город жители уже спустя несколько месяцев.Сморгонь была единственным городом на фронте от Балтийского до Черного моря, который так долго и упорно — 810 дней — защищала русская армия в Первую мировую войну.
