ТОРКВАТО ТАССО. АМИНТА: Пастораль / пер. в стихах М. Столярова и М. Эйхенгольца; вступ. ст. и комментарии М. Эйхенгольца. М.; Л.: Academia, 1937г. - XXXI+ 120 стр.,1 лист илл.(портрет Т.Тассо);уменьшенный формат: 14.5х10,5 см. В издательском переплёте. Переплёт и заставки П.Г. Пастухова. Книга вышла без суперобложки.Шелковая ляссе.Тираж-5300 экземпляров.Одно из наиболее известных сочинений(после «Освобожденного Иерусалима») итальянского драматурга Торквато Тассо (1544—1595). Пастораль «Аминта», написанная в 1573 году, была поставлена во время приема гостей в саду при дворе герцога Феррары. И актеры, и публика были благородными людьми и могли понять тонкие намеки поэта на стиль придворной жизни, отличающийся от жизни пастухов, представленной в идиллическом виде. СОСТОЯНИЕ на ФОТО,ДОСТАВКА ЛОТА в ДРУГОЙ РЕГИОН-ПОЧТА РОССИИ. ДЛЯ СПРАВКИ:Торквато Тассо (итал. Torquato Tasso; 11 марта 1544, Сорренто — 25 апреля 1595, Рим) — итальянский поэт XVI в., писатель, драматург и философ. Наиболее известным и важным произведением, переведённым на многие языки, является «Освобожденный Иерусалим» (1581), в котором описываются столкновения между христианами и мусульманами во время Первого крестового похода, завершившегося взятием христианами Иерусалима(Действие поэмы происходит в 1099 г. Войско Готфрида Бульонского осаждает Иерусалим...) Тассо родился 11 марта 1544 года в аристократической семье в Сорренто, в Неаполитанском королевстве (в то время испанское вице-королевство во главе с правящей династией Габсбургов в Испании), он был последним из 3 детей Бернардо Тассо, венецианского учёного и придворного, принадлежащего древней знати из Бергамо, находившейся в услужении салернского принца Ферранте Сансеверино. Его мать Порция дей Росси была неаполитанкой по происхождению, но принадлежала к знатной семье тосканского происхождения.В ноябре 1560 г. Торквато по отцовской воле поступил на юридический факультет Падуанского университета. Летом 1565 года Тассо окончил университет и по приглашению кардинала Луиджи Д’Эсте (брата герцога Феррарского) прибыл в Феррару ради брака герцога Альфонсо II д'Эсте с Барбарой Австрийской. В это время он находился на службе Кардинала, ему были предоставлены комната и питание, а уже с 1572 г. он будет состоять на службе у самого герцога. Первые десять лет в Ферраре были самым счастливым периодом жизни Тассо, когда поэт ценился дамами и джентльменами за свой поэтический дар и светское изящество. Он был благосклонно принят при дворе герцога Альфонса II Феррарского: его учёность и поэтический талант придавали новый блеск двору. На первых порах Тассо был ослеплён и очарован феррарским двором. Кардинал предоставил Тассо возможность заниматься только поэтической деятельностью.Здесь Тассо в 1573 году написал свою пастораль "Аминта".Текст написан десятисложными и семеричными стихами; он разделен на пять актов.
Пьеса имеет пасторальную тему и разворачивается во времена Александра Македонского.История о любви Аминты к прекрасной нимфе Сильвии. Персонажи - пастухи и нимфы.Интерес к "Аминте" был обусловлен и некоторыми причинами, не имеющими особого отношения к ее художественным достоинствам. Зрители первого представления находили в- ней ряд намеков на придворную жизнь и окружающую обстановку Феррары. Тассо намекает на события и лиц феррарского двора, точнее на события, происшедшие за два года до первого представления пасторали. Под именем Эльпино выведен Джован Батиста Пинья, секретарь герцога, и второстепенный, но очень тщеславный писатель.Ликори — Лукреция Бендидио, придворная дама Элеоноры д’Эсте. В нее был влюблен в период 1561 — 1562 г.г… и Тассо, который в честь нее написал свое первое стих.К 1570 году Лукреции, будучи замужем за Балдассари Макиавелли, была любовницей кардинала Луиджи д’Эсте."Пещера Авроры" — один из покоев принцессы Элеоноры, потолок которого был украшен "Авророй" Досси. Сам же рассказ Эльпино заимствован у Ариосто ("Неистовый Роланд", XXXIV песня).Слова Эльпино "И мне питать надежду, значит, можно…" и т. д. - отголосок его увлечения Лукрецией Бендидио, как в стихах: "О той мы размышляем с ним (Тирсидом), что сетью Своею нас обоих уловила Сперва — его, и уж затем — меня…"-Образно описывают Тассо процветавшую при феррарском дворе музыку и пение:"Оттуда доносились голоса, Певучие и сладостные, нимф, Сирен и лебедей; неслися звуки Такие светлые оттуда, неги Столь были преисполнены они…"-среди "сирен" были — Лукреция Бендидио, Лаура Пеперари, Тарквиния Монца.Далее Тассо, как истый придворный, восхваляет феррарских принцесс, дам и придворных поэтов:"Увидел небожителей я, нимф Прекрасных, новых Линов и Орфеев…"-О герцоге Альфонсе II говорится в стихах: "И как страж Прекрасного, у входа находился Великодушный с виду человек" и т.д. Творчество Торквато Тассо, разностороннее и неравноценное, завершает литературное развитие XVI в., века пышного расцвета итальянской поэзии, прозы и театра.В 1573 г. Тассо попробовал свои силы в пасторальной драме, и его «правильная» трагикомедия «Аминта» стала вершиной этого жанра. Создавая «Аминту», Тассо обратился не к своим непосредственным предшественникам, а к более далеким — к Полициано (к его драме «Орфей»), Боккаччо и к Лоренцо Медичи, к их пасторальным поэмам («Фьезоланские нимфы», «Амбра»), основным источником которых был Овидий. Но по сравнению с ними Тассо видоизменяет и усложняет традиционный мотив преследования возлюбленной.Пастух Аминта любит нимфу Сильвию, которая отвергает его. Сильвию преследует сатир, от которого Аминта ее спасает. После ложной вести о смерти Сильвии Аминта пытается покончить с собой, неожиданно он таким образом завоевывает ответную любовь Сильвии. Тем самым трагический финал снимается, уменьшается роль мифологического элемента. Соперничество между пастухом и сатиром психологическое: соперничают грубая страсть и благородная, возвышенная любовь, которая побеждает.По сравнению с «Орфеем» Полициано меняется и архитектоника драмы. В ней пять актов, акты подразделяются на сцены, в каждом акте участвует хор. Вместе с тем действие, так же как в античной трагедии, как правило, происходит за сценой: мы узнаем о нем из рассказов персонажей. Таким образом, формально пасторальная драма сближается с классицистической трагедией. Но этика пасторали Тассо принципиально иная. В «Аминте» звучит идея торжества любви, которую утверждал Боккаччо, а вслед за ним многие писатели Возрождения. Истинную любовь воплощает Аминта, который не пытается силой овладеть возлюбленной, а трогает ее сердце рыцарской преданностью. Идее всемогущества любви у Тассо сопутствует маньеристское ощущение быстротечности времени; прославляется не всякое проявление любви: отвергается и любовь продажная, и грубая страсть сатира. С утверждением истинной любви связана критика цивилизации и придворной жизни и прославление «золотого века», когда действовал закон «что сердцу мило, то разрешено»; в драматическую пастораль проникают утопические моменты из пасторальной повести Саннадзаро «Аркадия» Идеи эти выражены в монологах, замедляющих внешнее действие: «Аминта» — драма человеческих чувств. Поэтому не существенно, что внешние события вынесены за сцену. Основные эпизоды — это зарождение любви у Аминты, а затем и у Сильвии. В пьесе доминирует не обрисовка характеров, а стремление передать состояния человеческой души: страдания отвергнутой любви, дружеское сочувствие несчастному любовнику, сожаление об ушедшей юности.Пастораль, несмотря на тяготение к классицистической трагикомедии, носит лирический характер, ее иногда называют большим мадригалом Тассо. Некоторая хрупкость и изысканность героев напоминает о маньеризме, но гармония, чувство меры в сочетании с гедонистической моралью говорят о ренессансных традициях «Аминты». ИЗ ДРУГОГО ИСТОЧНИКА:В конце июля 1573 г. в одной из летних резиденций феррарских герцогов д’Эсте, на островке Веlvedere, лежащем посреди реки По, близ Феррары, в присутствии герцога Альфонса II и его двора была представлена первый раз пастораль Торквато Тассо "Аминта".XVI век — век расцвета Феррары, которая считалась тогда значительным культурным центром северной Италии. В истории итальянских княжеских фамилий, богатой семейными трагедиями и страшными примерами общественного произвола, род д’Эсте особенно отличался жестокостью и разнузданностью. Но — этическая неразборчивость уживалась в них с эстетической притязательностью. И почти шаблонным может показаться замечание, что рукоятка их предательского кинжала была украшена искусным мастером.Феррарские герцоги считались покровителями искусства и науки. Они приглашали в Феррару поэтов (среди приглашенных был и Тассо), художников, скульпторов, музыкантов. Побуждения к меценатству были многообразны: это льстило их княжескому тщеславию, но это было, вместе с тем, и их потребностью в художестве. Реалист в политике, Альфонс II всю жизнь верил предсказаниям Нострадамуса, с которым он встретился во Франции; он окружал себя в равной мере алхимиками и инженерами. Грубый и мстительный, он вращался среди поэтов и ученых.Герцогский двор отличался сказочным великолепием; вихрем развлечений стремились создать веселый праздник жизни. В центре феррарского бомонда была красивая, одаренная разнообразными талантами женщина. Своим присутствием она смягчала неудержные страсти. В угоду ей жестокие воины щеголяли напуск. ной меланхолией и старались скрыть свою разнузданность под маской разочарованности. Одетая в тяжелые ткани, например, парчу, с вытканными изображениями птиц и животных — орлов, павлинов, тигров и леопардов, а также с вышитой эмблемой любви или латинским девизом на рукаве, — она являлась перед ними, как какое-то загадочное существо. Ее платье было аллегорично: тот или иной девиз говорил об ее убеждениях, стихотворное изречение свидетельствовало об ее минутном настроении, о том же вещал цвет ее платья, различные ленты, украшавшие ее наряд, головной убор, даже запах духов.В феррарском светском обществе успешно прививалась мечтательность, чуждая непосредственности, считавшаяся с книгой. Цдеалы феррарской знати тяготели к прошлому. Герцоги Феррары старались возводить свою родословную к средневековым рыцарям "Круглого стола". Они стремились подражать былым рыцарским обычаям. В Ферраре еще существовал орден "Золотой шпоры" и обсуждались вопросы рыцарской чести. Рыцарская поэзия находила здесь своих почитателей. Роланд, белокурая Изольда, Тристан, кудесник Мерлин были излюбленными героями феррарской знати. Творения живших в Ферраре великих поэтов входили в круг эпической поэзии "высокого" стиля. Боярдо читал там своего "Влюбленного Роланда", а Ариосто — октавы "Неистового Роланда". В Ферраре написал свою рыцарскую поэму "Освобожденный Иерусалим" Торквато Тассо.Во второй половине XVI века в Ферраре большим успехом пользовались пасторали(это объясняется увлечением феррарского общества античной поэзией).В пасторали "Аминта" воплотилась греза Тассо, которая была созвучна интимным переживаниям феррарского аристократического общества, — греза о непосредственной любви молодых душ, близких природе. Подобное явление характерно для эпох с утонченной культурой. Переживаниям творца и зрителей или читателей "Аминты" можно найти ряд аналогий в истории мировой художественной литературы. Та же греза была в эпоху эллинизма у Лонга, изобразившего в "Дафнисе и Хлое" пламенное предчувствие любви двух пастушков, среди стад коз и овец, на вечно зеленеющих лугах Лесбоса; и позднее, в XVIII веке, на-ряду с реалистическим зеркалом времени — романом в письмах Шодерло де-Лакло "Опасные связи", отразившим всю бездушную развращенность умирающей перед Великой Революцией феодальной аристократии, мы имеем "Поля и Виргинию", идеалистический порыв Бернарден де-Сан-Пьера, отказ от холодного сладострастия своего времени.Но само название пьесы Тассо "Аминта" пасторалью — еще не определяет ее характера. Нужно добавить, что "Аминта" — пастораль аристократического общества. "Пастораль", как литературный вид, многообразна; между средневековой пасторалью Адама де-ла Галь "Робэн и Марион", или пасторалью народного происхождения, хотя бы той, что принадлежит полународному поэту начала XVI века Леонардо Месколино, и "Аминтой" — глубокое различие. Любовь пастуха и пастушки, изображенная в "Робэн и Марион", непосредственна, но не "возвышенна". В ней есть комизм, который льстил самолюбию рыцарей, присутствовавших на представлении пьесы ("Робэн и Марион" была поставлена при неаполитанском дворе). Для пасторали Леонардо Месколино характерна непосредственная, но грубоватая чувственность: именно, пастушка, не находя различия между двумя влюбленными в нее пастухами, решается испробовать любовь обоих.С точки зрения аристократического общества, любовь "благородных" пастухов и нимф "Аминты" — не имеет ничего общего с "грубой и комической" любовью, изображенной в пасторали народного происхождения. Сами названия — пастухи и нимфы — условны как условен и весь сельский быт пасторали. Пастух Аминта оказывается потомком богов. "Аминта — сын Сильвана, Отцом которого был Пан, великий Бог пастухов…" -Пастухи "Аминты" беспечно проводят время, охотясь на зверей; охота же — благородное занятие в глазах феррарского светского общества. Охота для пастухов "Аминты" — не средство к добыванию жизненного пропитания, а — развлечение. Их игры — салонные игры конца XVI века.Все помыслы действующих лиц пасторали "Аминта" устремлены к любви. О любви говорит простодушный Аминта, лукавый Тирсид искушенная Дафна, мудрый старец Эльпино и жестокий сатир; о любви вещает хор пастухов в своих глубокомысленных сентенциях.Но традиционный образ Амура не поблек; его атрибуты — лук и стрелы — еще сохранили свою силу; и благодаря тому, что чувство любви скрывается часто на аллегорическим образом Амура, Непосредственные сердечные излияния героев пасторали становятся в значительной степени аналитическими.Зрители "Аминты" находили в названной пасторали лишний повод вновь обсудить занимавшие их вопросы. Их волновали хлесткие афоризмы Дафны и Тирсида, заимствованные из "Науки о любви" Овидия; кажущаяся неуязвимой логика Тирсида и неловкие, но задушевные доводы Аминты требовали оценки. Перед зрителями дебатировались вопросы любви, почти в строгом ряде силлогизмов, как, например, в разговоре Тирсида и Аминты (акт II, сц. III), чтобы в конце пасторали увлечь этих зрителей порывом любви, не знающей рассуждений, как бы сметающей границы дозволенного и недозволенного любовным кодексом. Ибо показать такую любовь и было целью Торквато Тассо.Бесчисленные намеки без труда понимались зрителями, сохранившими в памяти толкование различных писателей, которых они изучали в многочисленных феррарских кружках — академиях.Тассо мог без пояснений говорить устами Амура: "Лишь братьям Моим меньшим, прислужникам моим, На сельских и простых сердцах она (Венера) Оружье испытать их дозволяет…" ибо зрителям было знакомо мнение, что Амур не один; оно встречается у Лукиана, Сенеки, Стация, Полициано.Одной из привлекательных сторон пасторали Тассо для современников было то, что "Аминта" полна литературных реминисценций. Вкус книгочеев находил в этом своеобразную прелесть. Можно сказать, что "Аминта" в значительной мере является мозаикой реминисценций из поэтов античных, латинских и греческих, и итальянских предшественников Тассо. Но хотя цветные камни этой мозаики взяты Тассо у других, гениальная композиция целого принадлежит ему одному. Как пример:монолог Сатира (акт II, сц. I). В нем мы встречаемся с перепевами чужих образов и с почти буквальным их повторением. "Вот пчелка, — хоть мала, а жалом все же Наносит раны тяжкие она. Но что-ж на свете менее Амура, Когда на самом маленьком пространстве Сокрыться может он: в тени ресниц, Средь локонов волос ли белокурых…" Но у Феокрита в идиллии "Амур — похититель меда", которая была известна Тассо по многочисленным переводам, встречается то же сравнение пчелы и Амура, а грациозные образы последних двух стихов находят аналогию, например, в канцоне Петрарки "Se’l pensier che mi strugge"."Аминта" Тассо отмечена свежестью, найденной им у античных буколических поэтов, преимущественно у Феокрита, из которого у него встречается много отзвуков. Какими же средствами поэтической изобразительности пользовался Тассо, чтобы придать Своему произведению как можно большую простоту? — Действующие лица пасторали говорят о природе полными непосредственности словами. Однако редко, лишь в речах Дафны (несмотря на несколько иной характер ее роли в целом) мы находим истинное чувство природы, глубокое понимание ее глухой, стихийной жизни, волнуемой силой "любви":"Яд забыла змея И ползет насладиться любовью. Любят хищные тигры, Любят гордые львы…" Одним из членов сравнений, параллелизма, почти всегда в пасторали является образ, рисующий картину из жизни природы и животных. "Питаются травой ягнята, волк — Ягнятами. Жестокий же Амур, От века пресыщения не зная, Питается слезами". Или "Ведь тростника, колеблемого ветром, Нрав женщин неустойчивей…" Картины природы в пасторали "Аминта" полны реализма.Благодаря обилию подробностей сельского быта, создается впечатление как бы реальности самой картины жизни пастухов и порой забывается, что образы пастухов в действительности условны.Внешний стиль пасторали утонченный: простота чувства от слишком искусно облекающей ее формы не страдает, но это та особая простота, в которой скрыта едва уловимая искусственность. В самом жонглировании формой зрители пасторали должны были находить большое эстетическое удовлетворение. Для современного читателя, уловившего тон произведения Тассо, подобные образы сохраняют свою ценность, и в этом бессмертие пасторали Тассо, не потерявшей своей красоты.Пастораль "Аминта" нельзя назвать идиллией. Крутой обрыв, с которого бросился Аминта в надежде покончить с жизнью, нарушает гармоническую линию холмов страны, долженствующей, вероятно, изображать благословенную Аркадию . "Аминта" — драма со счастливым исходом. Сама схема пасторали стала традиционной. В ней влюбленные претерпевают ряд злоключений, им угрожает смерть, предполагаемая или неизбежная, но все же, в конечном счете, обходящая влюбленных: их счастливое соединение неизбежно.Пастух Аминта влюблен- в неприступную нимфу Сильвию, спутницу девственной Дианы, и только после целого ряда испытаний он. находит отклик в душе любимой им. Их любовь искрения, это голос сердца. Чтобы ясно представить себе "мотив любви" пасторали Тассо, нужно обратиться к хорам, имеющимся в конце каждого акта "Аминты" . Подобно хорам античной трагедии они высказывают отношение идеального зрителя к развивающемуся действию пьесы и вполне гармонируют с основными мыслями пасторали.Во втором акте хор прославляет тех, кто "мыслью просты" и-сердечную чистоту в любви ставит выше умствований о ней: "…их слов смущенных звук, Прерывистых, чуть слышных, Яснее говорит Речей учено-пышных." Не в книгах следует изучать "любви науку", а в "глубине прекрасных двух очей", говорит хор далее. Отсутствие душевной непосредственности — зло нашей жизни. Ее олицетворение, "идол тщеславия и лести", — "Честь". Хор первого действия прославляет "Золотой век", когда - "Природою благой иное было Им (людям), как устав, дано: "Что сердцу мило, то разрешено. Но вот что сделала "Честь" - Ты россыпь их (дев) кудрей Под сеткою собрала, Свободной неге слов, Движений — плен оков, Плен чопорности ты уготовала."Ясно — в этих стихах говорится о придворной жизни, о жизни аристократического феррарского общества вообще, о той далекой природной простоте и естественности жизни, которая представлялась Тассо таким ярким контрастом с идеальной жизнью "Золотого века". И, в частности, филиппики хора направлены против Дафны и Тирсида. Это они, побуждаемые своим взглядом на любовь, полным рассудочности, пытаются нарушить естественное развитие чувства любви в душе юных сердец.Диалог во II акте, сц. II — откровенное изложение их мыслей:ДАФНА:" Кто учится любить, Почтительность забыть тот должен. Требуй, Хитри, дерзай, а если не поможет Тебе все это — так бери насильно. Ведь женщина сотворена такой: Коль прочь бежит, настигнутой быть хочет, Коль борется — быть хочет побежденной."Это — область флирта, теория которого искусно изложена в "Ars amandi" Овидия, в книге, которую Овидий, по его словам, написал будто бы лишь для гетер.Но в любви Аминты есть еще одно наслоение, которое отвечало навыкам аристократических зрителей пасторали. Аминта — не только мягкий, чувствительный влюбленный юноша, высказывающий столько жалоб, проливающий столько слез. В образе этого возлюбленного сохранились черты идеального влюбленного, который рисовался и провансальцам, и петраркистам. "Служение" Аминты избраннице своего сердца сохранило свою силу. "Чего добиться не сумеет верность, Покорность, угожденья, просьбы, слезы, Влюбленного красавца…" И можно предполагать, что мысль хора в V-м действии - "Действительно ли можно Все, что Аминта выстрадал, любя, И плача, и скорбя, Соделать сладким сладкою наградой "-является протестом против обязательных правил "служения" даме.Указанной черте в образе Аминты соответствует тот облик белокурой "красавицы злой" Сильвии, о которой в тоне Петрарки говорит Аминта: "Не знаю, как должен я — женщиной Или зверем назвать…" Или: "Безжалостная, проходя, наступит На прах печальный гордою ногою." Представление пасторали "Аминта" Альфонс II поручил знаменитой труппе итальянских комедиантов — "Gelosi", "Ревнивые".Роль Сильвии в пасторали "Аминта" с большим успехом исполняла знаменитая актриса группы Gelosi Изабелла Андреини(игравшая в комедиях dell’arte роли влюбленных девушек).Лиризм придавала пасторали и музыка. У нас нет данных о том, какие именно места пасторали сопровождались музыкой на первом представлении "Аминты". Но сохранилось до десяти музыкальных отрывков, относящихся к наиболее лирическим местам пьесы, как, например, к словам Аминты — "Ах, я слышал, как волны", (акт I, сц. II) и Сильвии — "Ах, я, верно, из камня" (акт IV, сц. II). Наконец, пастораль в целом была положена на музыку Эразмом Маротта, умершим в 1641 году. Обилие музыки в пьесе объясняется тем, что в конце XVI века Феррара становится центром музыкальных увлечений. Итальянская музыка зарождалась. I Три дворе Альфонса II развивалась меломания.Клавдио Монтеверде, нежно певучий новатор в области оперной музыки, пришелся здесь по вкусу. Клавдио Монтеверде и положил на музыку интермедии Асканио Пио ди-Савойа к "Аминте".Величавые, торжественные интермедии Тассо к "Аминте" состоят из коротких рифмованных стихотворных отрывков, произносимых богом или богами. Действие интермедии в них только намечено. Развитие его — область режиссера.Но в стихах интермедии дан намек на характер действия. Именно интермедии являлись самостоятельной музыкально-хореографической частью представления."Морской пастух (т. е. Протей) очам являет- вашим Блеск роскоши и стройный хоровод. Теперь, — да не прервет Никто нас! — пропоем мы и пропляшем."-Явно указание на музыку и танцы, исполнявшиеся в интермедиях. Это были модные мелодии, модные танцы — "новый и красивый наш танец"; ничто не мешало заставить спутников олимпийских богов плясать мавританский танец, "moresca". "Блеск роскоши" достигался зрелищным характером представляемого. Стремились показать пышные костюмы богов, причудливые одеяния магов, все, что радовало глаз своей декоративностью — мавров, негров с невиданно черной кожей или белокурых славян, карликов или великанов, животных или птиц, в своем естественном виде либо фантастически разукрашенных.Заметок относительно постановки интермедиев, написанных самим Тассо, не сохранилось; но в духе времени было стремление создать из интермедиев феерии. Необходимо было использовать изобретенные театральные машины, которыми гордилась значительно развившаяся театральная техника. Тут показательны интермедии Асканио Пио.(из статьи М. Эйхенгольца,1912г.-орфография сохранена).Творчество Тассо завершает сложный путь развития литературы и культуры Чинквеченто.
