Балерина БАКЕРКИНА НАДЕЖДА АЛЕКСЕЕВНА, Императорский Мариинский театр,Большой театр,.Формат 31.5на23.5см.Состояние на фото,доставка лота в другой регион-почта России.Есть еще литографии из этого альбома-смотрите мои лоты.Легат, Н.Г., Легат, С.Г. Русский балет в карикатурах: [в 12 вып.],СПб.: художественная автолитография «Прогресс» инженера Н.А. Соколова, 1903. 95 л. портр. Портреты выполнены братьями Н. и С. Легат в технике хромолитографии.Первое и единственное прижизненное издание произведения братьев Н. и С. Легат, людей широких художественных интересов, танцовщиков, балетмейстеров, педагогов, которые создали обширную галерею рисунков, портретов, дружеских шаржей, посвященных своим коллегам по труппе.Братья Легаты, танцовщики и балетмейстеры Николай и Сергей, вошли в историю балета как авторы альбома «Русский балет в карикатурах», изданного ими в 1903 году. Вся труппа Мариинского театра попала «на карандаш» – Энрико Чекетти, Агриппина Ваганова, Мариус Петипа, Тамара Карсавина, Михаил Фокин, Матильда Ксешинская и множество других, а также автошаржи. В сущности, это были беззлобные шаржи, в которых чувствуется симпатия к портретируемым.Легат Николай Густавович (1869 – 1937).
Ученик Гердта и Петипа, совершенствовался у Иогансона. В 1888 – 1914 артист, с 1905 – балетмейстер (вершина деятельности – «Фея кукол», поставленная для Кшесинской). В 1896 – 1914 преподавал в Императорском Петербургском театральном училище, позднее - в Московском театральном училище и школе русского балета А.Волынского. С 1909 года по его инициативе в балетной труппе был учрежден класс поддержки. С 1922 жил во Франции и Англии, имел с 1923 свою школу балета. В 1925 – 1926 преподавал в «Русском балете С.Дягилева». В России его ученицами были Трефилова, Карсавина, Кшесинская, Седова, Ваганова, Фокин, Нижинский. В Англии - Нинетт де Валуа, Маркова, Фонтейн, Аштон. Славился своим элегантным, правильным танцем и надежностью. Поэтому многие балерины выбирали его в качестве партнера.Легат Сергей Густавович (1875 – 1905).
Ученик Гердта и Иогансона. По воспоминаниям Ф.Лопухова «уступал Николаю как танцовщик, но значительно превосходил его как артист». Публика предпочитала его Николаю в ролях лирико-героического репертуара. Покончил жизнь самоубийством после того, как подписал некий документ, направленный против его революционно настроенных коллег по балетному цеху. Сергей был всеобщим любимцем труппы. С его смертью «каждый ощутил в душе пустоту, словно из нашей жизни ушел солнечный свет» (Т.Карсавина).Надежда Алексеевна (Бакеркина Н.А. (1869—1940) — артистка балета московского Большого театра (1886-1896) и Мариинского театра (1896-1906).) никогда не стремилась к славе. Эту на редкость элегантную танцовщицу вполне удовлетворяло место в первой линии кордебалета.Бакеркина, сильно уступая Кшесинской в балетной иерархии, успешно соперничала с ней на поприще светской львицы.Надежда Бакеркина начала карьеру в московском Большом театре, сожительствовала с московским генерал-губернатором П.П.Дурново, в 1896 году была переведена в Петербург. По воспоминаниям Кшесинской, здесь она "сошлась с одним старым генералом (П.П. Дурново), занимавшим довольно высокое положение, но не симпатичным и ужасным циником".Дружеский шарж братьев Легат на Бакеркину - бриллианты в ушках сияют не маленькие. Надежда Алексеевна была известна своим благосостоянием и связями.Также известно,что Бакеркина частенько выводила господина Петипа из творческого тупика, протанцовывая как бы невзначай комбинацию из какого-нибудь полузабытого спектакля. Творец кричал: "Voila, Baker!" — и бестрепетно завершал старьем новую композицию.Т. Карсавина оставила воспоминания о балерине Н. А. Бакеркиной: «Одна из танцовщиц, значительно старше меня по возрасту, известная своим благосостоянием и связями, воспылала ко мне симпатией.– Не слишком обольщайся, театр – это рассадник интриг, часто говорила она. Надежда Алексеевна придавала большое значение хорошим отношениям с публикой. Она приняла на себя роль моей наставницы. В те дни я в глубине души считала, что ужин в ресторане – поступок безнравственный. Однако к ней я ходила часто, хотя и не без опаски; я боялась встретиться с балетоманами, цвет которых собирался в салоне Н.А., а она никогда не отказывала в приеме посетителей… На вечерах у Н.А. всегда царил дух игривой фамильярности, Созвездие генералов за ее столом приводило меня в смущение… Хотя я испытывала неловкость на приемах у Н.А., но любила эту женщину, принявшую на себя роль моей дуэньи, и бывала счастлива в те дни, когда она решительно никого не принимала и пила чай только со мной и своей матерью. Комнаты матери на антресолях были завалены шкафами, на которых громоздились шляпные картонки. Гостей своей дочери старушка называла «братцами», если она зевала, то никогда не забывала перекрестить рот. Иногда из какого-нибудь укромного уголка огромной квартиры неожиданно появлялись два гимназиста, сын и воспитанник Н.А. После чая мама или раскладывала с нашей помощью пасьянс, или гадала нам на картах».
