ЛЕНОТР/Гесслен/.ПАРИЖ в ДНИ РЕВОЛЮЦИИ,пер. Теффи.., илл, СПб/ИСТ.БИБЛИОТЕКА "СФИНКСА"/ 1913г ПРИЖИЗ.

РЕДКОСТЬ. ПРИЖИЗНЕННОЕ ИЗДАНИЕ.ЖОРЖ ЛЕНОТР/Госслен(Госселен), Луи Леон Теодор (1855-1935).
ПАРИЖ в ДНИ РЕВОЛЮЦИИ / Ж. Ленотр; Перевод с французского Е. Тэффи и Е. Лохвицкой. - [Москва] : Сфинкс, [1913г]. - 394 стр., 25 листов ил.(портреты,картины,планы);формат: 22х17см - (серия:Историческая библиотека "Сфинкса"; Том XX).Издание на бумаге ВЕРЖЕ.Портреты Дантона,первой жены Дантона(Габриэль Шарпантье),Робеспьер в молодости,Робеспьер в годы революции,несколько портретов Шарлотты Корде,мадам Ролан,Сен-Жюст и др.,темница Марии-Антуанетты в Консьержери и т.д.СОСТОЯНИЕ на ФОТО(пожившее:надрывы по краям страниц(страницы в свое время разрезали(как было принято) ножом для бумаг),пятна,),ДОСТАВКА ЛОТА в ДРУГОЙ РЕГИОН-ПОЧТА РОССИИ.
Современники Гослена(Ленотра)писали,что его произведения отличались художественным стилем, как у Дюма и исторической точностью, как у Рено. Основной сферой интересов Гослен избрал историю Великой Французской Революции. Благодаря искренней любви к историческому документу и уникальной способности воссоздать картину прошлого, Ленотр заслужил славу «репортёра истории» (Le reporter de l,Histoire) и стал основателем жанра «малой истории» (petite histoire), освещающей подробности быта и семейных отношений исторических персонажей, а также необычные ракурсы исторических событий. Его произведения отличают блестящий литературный стиль, ясность анализа, в них видна огромная эрудиция автора.Его сочинения,посвященные Французской революции, особенно эпохе Террора, построенны на основе его исследования первичных документов той эпохи.
О КНИГЕ "ПАРИЖ В ДНИ РЕВОЛЮЦИИ:«Жорж Ленотр» — литературный псевдоним известного французского историка Луи Теодора Гослена/Госселена (1855 — 1935), которым он подписывал свои беллетризированные для широкой публики исторические сочинения. «Революционный Париж»("ПАРИЖ в ДНИ РЕВОЛЮЦИИ")(1895г.) — первая и едва ли не самая знаковая из работ Ленотра. Строго говоря, ее появление и сделало автора знаменитым, превратив Теодора Госселена в Жоржа Ленотра. Достаточно сказать, что первый тираж «Парижа» разошелся с молниеносной быстротой, а затем, в сравнительно короткое время книга была переиздана 26 раз и увенчана академической премией. Она стала издаваться и переиздаваться за рубежом, обойдя чуть ли не весь мир. В этом, впрочем, нет ничего удивительного: в «Революционном Париже» нашли отражение интереснейшие факты и аспекты Великой революции. К революции в целом Ленотр относится резко отрицательно, сосредоточивая свое и наше внимание исключительно на ее теневых сторонах. Это касается прежде всего якобинской диктатуры; впрочем, не жалует он и термидорианскую контрреволюцию, полагая, что «если побежденные термидора не внушают симпатий, то победители еще меньше заслуживают их». Но не этим замечательна книга Ленотра, поскольку вовсе не «развенчивание» революции является ее ведущей задачей. Самое главное в «Революционном Париже» — конечно же топографические изыскания автора. «Хронология и география представляют собой два глаза истории», — замечает он, но при этом «история революции крива на один глаз». Иначе говоря, отвечая на вопрос «когда?», она не в силах ответить на вопрос «где?». Вот этот-то, по его мнению, перманентный дефект произведений о Революции Ленотр берется исправить и делает это с полной отдачей. Читая «Революционный Париж», мы узнаем в подробностях и деталях, где жили и действовали участники драмы, где заседали Учредительное собрание и Конвент, где происходили убийства священников, как были устроены тюрьма Консьержери и Революционный трибунал, где находились клубы якобинцев и кордельеров, и многое, многое другое. По-существу, перед нами развертывается вся панорама Парижа эпохи Революции. В этом аспекте труд Ленотра воистину уникален и не знает аналогов. ИЗ ДРУГОГО ИСТОЧНИКА: Великая французская революция — одна из ярчайших страниц в истории человечества. Главные ее события происходили в Париже, где народ взял штурмом Бастилию и низвергнул монархию, где с трибуны Конвента провозглашались принципы свободы, равенства и братства, где революционеры истребляли друг друга в кровавой борьбе за власть. В конце XIX века известный французский историк Жорж Ленотр впервые попытался реконструировать парижские эпизоды революции, кропотливо воссоздавая колорит того времени, включая планировку домов, мебель и одежду парижан. На его страницах оживают Робеспьер и Дантон, королева Мария Антуанетта и безвестные санкюлоты. Книга Ленотра стала во Франции классической и много раз переиздавалась. На русский язык ее впервые перевели в 1895 году известная писательница Надежда Тэффи и ее сестра Елена Лохвицкая. БИОГРАФИЯ АВТОРА: Жорж ЛЕНОТР (настоящее имя Теодор Госселен - Louis Léon Théodore Gosselin) - французский историк, писатель, журналист,драматург. Специалист по истории Великой французской революции. Также писал пьесы для театра.Луи Леон Теодор Госселен (1855-1935) взял псевдоним Ленотр в честь своего предка по линии бабушки, знаменитого садового архитектора Андре Ленотра (1613-1700), спроектировавшего, в частности, для «Короля-Солнца» Людовика XIV сады и парк вокруг Большого Версальского дворца (1662-1700) и сад Тюильри в Париже (1664). Андре Ленотр считается создателем так называемого французского регулярного парка (фр. le jardin à la française). Родился Теодор Госселен 7 октября 1855 года в замке Пепинвиль (Chateau de Pepinville, Richemont),образование получил у иезуитов (Жорж Ленотр учился в иезуитской школе в Меце вместе будущим маршалом Фошем).В 1870 году после аннексии Эльзаса и Лотарингии в результате франко-прусской войны его семья эмигрировала в Париж. В возрасте 19 лет он поступил на работу в бюро статистики Министерства финансов. В 1880 году была опубликована его превая статья в газете Le Figaro. Позже работал журналистом в газетах Revue des deux mondes, Le Monde illustré и Le Temps. Нередко его статьи отличались "черным юмором".Занявшись французской историей, написал большое количество книг на эти темы. Произведения отличались художественным стилем как у Дюма и исторической точностью, как у Рено. Основной сферой своих интересов Госселен избрал историю Великой Французской Революции.Его работы были признаны современниками и вызывали восхищение. Госселен был произведен в офицеры Почетного Легиона, а в 1932 году Госселен был избран членом Французской Академии,скоропостижно скончался от сердечного приступа,так и не успев попасть в Академию, чтобы произнести речь, которую он написал в честь своего предшественника Рене Базена . ЕСЛИ ИНТЕРЕСНО:ЛЕНОТР("ПАРИЖ в ДНИ РЕВОЛЮЦИИ") и БУНИН("ОКАЯННЫЕ ДНИ").В "Окаянных днях" можно прочесть такие строки: "11 мая [1919 года, Одесса]. […] Как раз читаю Ленотра. Сен-Жюст, Робеспьер, Кутон... Ленин, Троцкий, Дзержинский... Кто подлее, кровожаднее, гаже? Конечно, все-таки московские. Но и парижские были неплохи." Дневниковых записи И. А.Бунина, вошедшие в книгу "Окаянные дни"(рассказ о белом кролике якобинца Жоржа Огюстена Кутона,который Бунин взял у Ленотра): "9 июня [1919 года, Одесса]. […] Ленотр о Кутоне: — Каким способом попадал Кутон в Конвент? Кутон, как известно, был калека, а меж тем был одним из самых деятельных и неутомимых членов Конвента и, если не лечился на водах, не пропускал ни одного заседания. Как же, на чем являлся он в Конвент? Сперва он жил на улице Сент-Онорэ. «Эта квартира, писал он в октябре 1791 года, мне очень удобна, так как она находится в двух шагах от Святилища (то есть Конвента), и я могу ходить туда на своих костылях пешком». Но вскоре ноги совсем отказались служить ему, да переменилось, кроме того, и его местожительство: он жил то в Пасси, то возле Пон-Неф. В 1794 году он наконец основался опять на улице Сент-Онорэ, в доме 336 (ныне 398), в котором жил и Робеспьер. И долго предполагали, что из всех этих мест Кутон заставлял себя носить в Конвент. Но как, на чем? В плетушке? На спине солдата? Вопросы эти оставались без ответа целых сто лет, говорит Ленотр,— и делает отступление, чтобы нарисовать эту свирепую гадину в домашнем быту, пользуясь одним письменным рассказом, найденным среди революционных документов спустя двадцать лет после смерти Кутона. Это рассказ одного провинциала, приехавшего в Париж с целью оправдать перед Конвентом своих земляков, революционных судей, заподозренных, по доносу, «в снисходительности». Провинциалу посоветовали обратиться к самому Кутону, и одна дама, знакомая г-жи Кутон, устроила ему это свидание, «при одном воспоминании о котором он вздрагивал потом всю жизнь».— Когда мы явились к Кутону,— рассказывает провинциал,— я, к своему удивлению, увидал господина с добрым лицом и довольно вежливого в обращении. Он занимал прекрасную квартиру, обстановка которой отличалась большой изысканностью. Он, в белом халате, сидел в кресле и кормил люцерной кролика, примостившегося на его руке, а его трехлетний мальчик, хорошенький, как амур, нежно гладил этого кролика. «Чем могу быть полезен?— спросил меня Кутон.— Человек, которого рекомендует моя супруга, имеет право на мое внимание». И вот я, подкупленный этой идиллией, пустился описывать тяжкое положение моих земляков, а затем, все более ободряемый его ласковым вниманием, сказал уже с полным простодушием: «Господин Кутон, вы, человек всемогущий в Комитете Общественного Спасения, ужели вы не знаете, что революционный трибунал ежедневно выносит смертные приговоры людям, совершенно ни в чем не повинным? Вот, например, нынче будут казнены шестьдесят три человека: за что?» И, Боже мой, что произошло тотчас же после моих слов! Лицо Кутона зверски исказилось, кролик полетел с его руки кувырком, ребенок с ревом кинулся к матери, а сам Кутон — к шнурку звонка, висевшего над его креслом. Еще минута — и я был бы схвачен теми шестью «агентами охраны», которые постоянно находились при квартире Кутона, но, по счастью, особа, приведшая меня, успела удержать руку Кутона, а меня вытолкать за дверь, и я в тот же день бежал из Парижа...Вот каков, говорит Ленотр, был Кутон в свои добрые минуты. А в Конвент он ездил, как открылось это только недавно, на самокате. В июле 1889 года в Карнавалэ явилась молодая женщина. Она заявила хранителю музея, что она правнучка Кутона и жертвует музею то самое кресло, на котором Кутон собственноручно катал себя в Конвент. И через неделю после этого кресло было доставлено в Карнавалэ, было распаковано — «и снова увидало парижское солнце, то же самое термидорское солнце, которое не грело его старого дерева сто пять лет». Оно обито бархатом лимонного цвета и движется при посредстве рукояток и цепи, соединенной с колесами.Кутон был полутруп. «Он был ослаблен ваннами, питался одним телячьим бульоном, истощен был костоедом, изнурен постоянной тошнотой и икотой». Но его упорство, его энергия были неистощимы. Революционная драма шла в бешеном темпе. «Все ее актеры были столь непоседливы, что всегда представляешь их себе только в движении, вскакивающими на трибуны, мечущими молнии гнева, носящимися из конца в конец Франции — всё в жажде раздуть бурю, долженствующую истребить старый мир». И Кутон не отставал от них. Каждый день приказывал он поднимать себя, сажать в кресло, «чудовищной силой воли заставлял свои скрюченные руки ложиться на двигатель, напоминающий ручку кофейной мельницы, и летел, среди тесноты и многолюдства Сент-Онорэ, в Конвент, чтобы отправлять людей на эшафот. Должно быть, жуткое это было зрелище, вид этого человеческого обломка, который несся среди толпы на своей машине-трещотке, наклонив вперед туловище с завернутыми в одеяло мертвыми ногами, обливаясь потом и все время крича: ,,Сторонись!” — а толпа шарахалась в разные стороны в страхе и изумлении от противоположности между жалким видом этого калеки и тем ужасом, который вызывало одно его имя!»". Кстати, у Бунина, в тех же "Окаянных днях" можно прочесть такие строки: "11 мая [1919 года, Одесса]. […] Как раз читаю Ленотра. Сен-Жюст, Робеспьер, Кутон... Ленин, Троцкий, Дзержинский... Кто подлее, кровожаднее, гаже? Конечно, все-таки московские. Но и парижские были неплохи. Кутон, говорит Ленотр, Кутон-диктатор, ближайший сподвижник Робеспьера, лионский Аттила, законодатель и садист, палач, отправлявший на эшафот тысячи ни в чем не повинных душ, «страстный друг Народа и Добродетели», был, как известно, калека, колченогий. Но как, при каких обстоятельствах потерял он ноги? Оказывается, довольно постыдно. Он проводил ночь у своей любовницы, муж которой отсутствовал. Все шло прекрасно, как вдруг стук, шаги возвращающегося мужа. Кутон вскочил с постели, прыгнул в окно во двор — и угодил в выгребную яму. Просидев там до рассвета, он навсегда лишился ног,— отнялись на всю жизнь". Бунин высоко ценил Ленотра. Рассказ о видном революционере журналисте Камилле Демулене (1760-1794) Бунин начинает так ("Камилл Демулен" // Сб. "Под серпом и молотом"-Сборник рассказов, книга воспоминаний. Написана автором в 1949 году, в эмиграции): "Ленотр, которому при жизни следовало бы поставить памятник за его труды по истории французской революции и развенчание многих «великанов и славных вождей» ее, не пощадил и Камилла Демулена. При всей своей мягкости, жестокая вещь его очерк о нем!" По материалам ленотровского многотомника (("Революционный Париж. Старые дома, старые бумаги. Хроники времени" (тт. 1-6. Paris, 1900-1930)) Бунин написал ещё и "Богиню Разума", включённую в тот же сборник "Под серпом и молотом". «Окаянные дни» — книга русского писателя Ивана Бунина, содержащая дневниковые записи, которые он вёл в Москве и Одессе с 1918 по 1920 год(в СССР книга была запрещена и не публиковалась).Кстати, худ.фильм «Солнечный удар» Никиты Михалкова (2014) частично создан по мотивам «Окаянных дней». ДЛЯ СПРАВКИ:Бумага ВЕРЖЕ-(фр. vergé — полосатая) — белая или цветная бумага с ярко выраженной, видимой на просвет, сеткой из частых полос, пересечённых под прямым углом более редкими полосами. Частые полосы называются вержерами, частота их расположения — по 5—8 на 1 см, более редкие полосы называются понтюзо (фр. pontuseaux), они отстоят друг от друга на 2—2,5 см. След от полос рельефно виден на поверхности бумаги лишь с одной стороны. Изначально верже изготовлялась из льняного и пенькового тряпья, отличалась высокой прочностью.Во второй половине XIX — начале XX века бумага верже вырабатывалась из чистой целлюлозы, без древесины, что обусловило её высокие потребительские свойства, и считалась высокосортной, используясь преимущественно для изготовления малотиражных и подарочных изданий.